— Четверо ушли, — поправил я его. — А Сенька что, не знает?

— Ему тогда не до счета было, сказал, что голову от страха потерял. А вот полтора десятка трупов этих поганцев — просто хорошо. Даже отлично! Значит, Грушницкий вряд ли соберет в налет более шестидесяти человек. К ним еще можно добавить шесть-семь тачанок с пулеметами. Погодите, господа, сейчас поясню, к чему я этой арифметикой прямо сейчас занялся. Дело в том, господа офицеры, что мое начальство дало добро на уничтожение банды Грушницкого. Да-да! Вот только операция начнется в том случае, если ваше предположение, Вадим Андреевич, подтвердится.

— Похоже, допек вас этот атаман, — усмехнулся барон.

— Слов нет, вот только ругаться не хочу, — кисло усмехнулся сотник.

— Как там Сенька? — поинтересовался я у него.

— Мой помощник пригласил его на допрос большевика, который вел агитацию среди рабочих железнодорожных мастерских, так обоих потом пришлось водой отливать, — увидев наши вопросительные взгляды, пояснил: — Господа! Господа, это не то, что вы подумали. Его и пальцем не тронули. Мой помощник просто хотел его припугнуть, а парнишка возьми и потеряй сознание. Да и не относитесь к нему как подростку, он бандит, и вполне возможно, что на его руках есть людская кровь. Теперь сообщение для вас. Полчаса тому назад по телеграфу передали, что поезд прибудет завтра, в районе двух часов дня. Это все, господа, что я хотел сказать.

— Ну что ж, — сказал барон, — раз деловая часть нашего собрания закончена, перейдем к менее торжественной части — к ужину. Вы как, Сергей Казимирович, относитесь к яичнице с ветчиной?

— Знаете, я очень надеялся, что вы меня не прогоните и покормите, — ответил сотник под наш дружный смех.

Приход поезда собрал на перроне и вдоль путей, рядом со станцией, наверно, половину оставшихся жителей городка. Если раньше через станцию за неделю проходило до двух десятков поездов, то сейчас два проходящих поезда в неделю считали за праздник. Наконец паровоз, объятый паром, заскрежетав тормозами, остановился. Стоило составу, лязгая буферами, остановиться, как сразу вдоль него протянулась редкая цепочка солдат с винтовками. Такая же цепочка солдат выстроилась и с другой стороны поезда. Солдатам, мне об этом сказали, был дан приказ: открывать огонь на поражение, если кто-то попытается бежать. Мне уже было известно, что на местный военный отряд возложены пограничные и таможенные обязанности. Офицеры еще в тот вечер жаловались, что на военных людей возложили чуть ли не полицейские функции, что оскорбительно для их чести. Вагоны явно нуждались в ремонте, о чем говорили выбитые стекла и облезшая краска на вагонах. Кроме обычных пассажирских вагонов, в конце состава было прицеплено несколько теплушек, в которых тоже ехали люди.

Машинист выглянул из своей будки, но спускаться не торопился, так же как и пассажиры, толпящиеся у окон вагонов. Все застыли в ожидании, пока, наконец, на перрон не вышел хорунжий с двумя бунчужными и двумя десятками солдат. Махнул рукой, и только после этого проводники открыли двери вагонов и отступили в сторону, пропуская пассажиров. Не успели первые пассажиры ступить на платформу, как по другую сторону состава бухнул выстрел, за ним — другой. Вслед ему пронесся крик: «Стой!!»

Конец ознакомительного фрагмента